Пространственная среда предмета
Мы редко воспринимаем предметы обособленно: они обычно образуют группы, комплексы или так называемую предметную среду. И эта среда имеет иногда свою очень определенную характеристику. Примером может служить комната гоголевского Собакевича или Плюшкина, кабинет гончаровского Обломова. И стены, и вещи, да и само объединяющее их пространство носят отпечаток личности человека, места, времени.
Свой характер, но уже не столь личностный, имеет и предметная среда производственного предприятия или учреждения. Среда со своими особенностями может быть и вне стен дома: парк культуры и отдыха с его аттракционами, детская игровая площадка среди домов. Только здесь само пространство, вода и зелень, деревья и кусты играют на меньшую роль, чем предметы.
Окружающие нас вещи редко бывают ровесниками: рядом с только что приобретенным столом могут висеть часы столетней давности, в старом книжном шкафу — недавно изданные книги. Предметы умирают, на их место появляются новые, и этот процесс обновления вещей идет непрерывно. Можно ощутить печать времени на обыкновенной чашке, хотя не всегда осознанно и не всегда определенно. Но в нашем быту не так уж много старинных вещей — в большинстве своем они в музеях и собраниях коллекционеров.
Когда мы видим в выставочной витрине громадные щипцы прошлого века, которыми кололи сахар, то в нашем представлении выплывает обернутая синей бумагой сахарная голова, стол в трактире с громадным чайником, сияющий медью самовар. Но не обязательно столетья должны отделять нас от того или иного предмета, чтобы он в наших глазах выглядел устаревшим: люстра или радиоприемник пятидесятых годов уже заявляют о своей давности.
Многие хорошо знакомые нам вещи имеют своих далеких предков. Какую удивительную эволюцию пережили стулья и кресла — необходимая принадлежность быта.
Инкрустированное египетское кресло превратилось у древних греков в строгое конструктивное сиденье. Это сиденье по прошествии веков приобрело пышность барокко, а затем сложность и изысканность рококо с его непременной позолотой, тончайшей резьбой и белым левкасом. Как и почему так изменялись со временем эти предметы? Они ведь были примерно одного и того же материала?
Это происходило оттого, что каждый из предметов был органически связан со своим временем, с культурой своего времени и прежде всего с техникой и искусством (архитектурой, скульптурой и живописью). Каждая эпоха выдвигала на первый план одно, отодвигала другое, усиливала одни влияния и ослабляла другие.
Техника и искусство до эпохи Возрождения были большей части нераздельны, и поэтому стилевое единство всех окружающих вещей было полным и органичным.
Отделение техники произошло только в XVII-XVIII веках и приобрело парадоксальные формы в середине века, когда уже законченное изделие украшали. С этим было связано появление двух специальностей — инженера и художника. Нетрудно представить себе, какой отпечаток на мир вещей наложили эти изменившиеся условия и как радикально изменилось положение с появлением дизайнерского проектирования, характерного своей слитностью технических и эстетических начал.
Архитектура всегда вмещала в себя предметный мир, он был, по существу, ее дополнением. Между стенами дома и бытовыми предметами — мебелью или посудой — всегда была глубокая внутренняя связь. Органична была связь предмета и скульптуры, живописи. Удивительно, например, сходство формы египетского сундука и египетской скульптуры, древнегреческие статуи имели тот же пластический характер, что и керамические сосуды того времени.
Живопись оставляла свой живой след на греческой вазе и египетской туалетной ложечке, стенке сундука и каминном экране. И предметы, и скульптура, и живопись связывала орнаментика — в эпоху ремесленного производства она была единой и существенной его частью.
Таким образом, познав эволюцию предметного мира прошлого, можно лучше ориентироваться в проблемах сегодняшнего дня.